Белый медведь. Друг или враг?

Путешествуя более 30 лет по арктике, я нет-нет да и соприкасался с проблемой взаимоотношения человека с белым медведем. Всякий раз, заводя разговор о путешествиях на север, я невольно поражался тому умилению, с которым говорили о белом медведе мои собеседники. Проработов бок о бок почти 20 лет с известным зоологом, профессором С.М. Успенским, авторитетным специалистом по белому медведю, а позже сам повидав зверя в природе, я определил свое отношение к нему…

фото: Fotolia.com 

ИТАК, КТО ЖЕ ОН – БЕЛЫЙ МЕДВЕДЬ?

Вся жизнь самого крупного из ныне живущих на планете хищников – белого медведя, или, как на международном научном языке звучит его название Ursus maritimus, что в дословном переводе означает «медведь морской», – связана с морем.

Он единственный из группы медведей значительную часть времени проводит в воде, которая является ему родной стихией. Это отличает арктического исполина от широко известных сухопутных собратьев-медведей – губача, бурого, гризли, кадьяка, гималайского и очкового.

Взрослые самцы белого медведя обычно имеют длину от 2 до 2,5 м, а известны случаи поимки и добычи животных до 3 м; высота плеч – 130–140 см. Самки мельче – длина тела от 1,6 до 2,5 м. Огромный зверь имеет и соответствующую его размерам массу – отдельные упитанные самцы достигают 800–1000 кг, хотя промысловикам из далекой старины и недавнего прошлого доставались экземпляры гораздо «легче» – всего по 280–510 кг.

Распространены белые медведи только в Северном полушарии, не выходя за пределы зимней границы дрейфующих льдов.

Самые южные области распространения отмечены в Северной Америке. Тут в глубоко вдающемся в сушу Гудзоновом заливе медведь встречается до 50 градусов северной широты, в непривычных для него тундровых и таежных ландшафтах юго-восточной Канады. Другой южный участок ареала расположен у Шпицбергена, где в Баренцевом море медведь нередок у 79 градусов северной широты.

Как нечто необычное, известны уникальные случаи встреч с белыми медведями, принесенными на льдинах, у берегов Камчатки и Курильских островов, Хоккайдо и Хонсю, в Охотском и Японском морях, Исландии и Скандинавии.

Белый медведь – вечный странник. Одиночных зверей ежегодно наблюдали летчики полярной авиации, выполняющие рейсы по ледовой разведке во внутренних районах Арктики, почти у самого Северного полюса. Но наибольшая концентрация зверей отмечена все-таки близ кромки паковых льдов, где скапливаются и главные кормовые объекты медведей – моржи и тюлени. Для белого медведя выделяют и область регулярного залегания в берлоги беременных самок. Это районы так называемых главных «родильных домов» животных.

После спаривания у самок на короткое время проявляется устойчивая связь с сушей; ведь только на ней они устраивают берлоги и приносят потомство. Таких «родильных домов» в Арктике известно несколько. В пределах Российской Арктики наиболее крупным из них является остров Врангеля, хотя и на Новой Земле и на Северной Земле, на Земле Франца-Иосифа находятся менее значимые места, где беременные самки залегают в берлоги и приносят на свет одного–трех детенышей.

Главным пищевым объектом этого хищника-одиночки является кольчатая нерпа, или акиба. Медведь настолько специализирован питаться акибой, что области их распространения накладываются друг на друга, да так, что высокая численность хищника полностью совпадает с местами концентрации кольчатой нерпы.

Такую своеобразную связь медведя с этим видом тюленей в прошлом часто использовали зверобои, считая, что многочисленные медведи являлись верным признаком залежек тюленей на льду и берегу. Не брезгует белый медведь и другими арктическими морскими животными – морским зайцем, или лахтаком, моржом, гренландским тюленем и хохлачом.

На всех тюленей белый медведь охотится примерно одинаково. Высматривая и скрытно подползая на брюхе против ветра, используя для маскировки любые неровности – заструги, торосы, снежные надувы. Плотно прижимая ко льду свое тело, отталкиваясь при этом задними лапами, останавливаясь, когда тюлень просыпается и поднимает голову, медведь постепенно ползет к добыче.

Приблизившись к тюленю на 4–5 м, он вскакивает и необычайно проворно, одним или несколькими прыжками, настигает его, убивая или оглушая ударом передней лапы по голове, и сразу же оттаскивает добычу от лунки-продуха или открытой воды.

Охотится на тюленей медведь и другим способом – подкарауливая жертву у лазок, отдушин и трещин, проводя часы в ожидании вылезающего подышать зверя. На голову высунувшегося на воздух тюленя обрушивается молниеносный удар лапой, после чего медведь хватает жертву когтями и зубами, оттаскивая его опять же от воды. Но оглушенного тюленя он может вытащить и через узкую лунку, ломая при этом ребра и кости таза.

В практике охоты медведя и активный поиск, когда он внимательно обследует значительные территории среди торосов, айсбергов и других мест возможного устройства подснежных «хаток»-убежищ тюленей. Низко опустив голову и принюхиваясь, охотящийся медведь проходит большие расстояния. Обнаружив добычу, он ударом одной или двух лап обрушивает свод «хатки», быстро разгребает снег и добирается до белька или взрослого тюленя. Может он охотиться и с воды, осторожно подплывая к лежащим на льдинах тюленям, постоянно бесшумно ныряя или толкая перед собой льдинку для маскировки. У самого края льдины он одним прыжком выскакивает на лед и отрезает путь жертве к отступлению.

Моржей же и китов он потребляет почти исключительно в виде падали. Оказавшись на суше, медведь не прочь употребить в пищу и всякую мелюзгу – леммингов, яйца птиц, наседок и птенцов, часто подкарауливая их под птичьими базарами. Известны и случаи каннибализма. И уж совсем нетипично ведет себя белый медведь в Исландии, нападая на домашний скот – овец, коров и лошадей.

Раз в году – в течение месяца – весной или летом у белых медведей наблюдается гон. Во время гона звери держатся парами. Беременность длится по разным наблюдениям от 195 до 260 дней. Осенью беременные самки выходят на сушу и проводят здесь зиму в снежных берлогах. Берлоги устраиваются на довольно крутых склонах.

Приготовившаяся к залеганию медведица долго бродит в поисках подходящего места – она выбирает небольшое углубление, в которое и ложится, предоставив остальное ветру и снегу. Особенно привлекают их понижения в грунте близ снежников-перелетков, пятен не стаявшего прошлогоднего снега. Расположившуюся в выбранной яме медведицу заметают пурги, образуя вокруг нее снежные стены и потолок. Но самки белого медведя способны и к самостоятельному устройству берлоги, что можно наблюдать в местах наибольшего скопления снега.

Оказавшаяся в снежной камере медведица уплотняет стены берлоги, ворочаясь со спины на бока, и окончательно отделывает внутренний интерьер жилища лапами. Такая берлога может имееть сверху снежный потолок, толщина которого в зависимости от места залегания и снегонакопления может варьировать от 10–25 см до 2–2,5 м.

В потолке самка проделывает вентиляционное отверстие диаметром около 20–30 см, а внутри берлога имеет несколько камер, ниш и соединяющих их туннелей.

В марте–апреле медведицы вскрывают берлоги и начинают выводить на свежий воздух новорожденных медвежат. У вскрытой берлоги семья держится примерно 3–5 дней, хотя из-за пурги может задержаться и на две–три недели, а затем кратчайшим маршрутом направляется к морю.

* * *

У населяющих северные просторы «аборигенов» отношение к зверю всегда было одинаковым. Он, с одной стороны, считался священным. Ненцы и эскимосы украшали его черепами свои святилища, ему посвящали устные предания, в длинные зимние ночи в честь белого медведя устраивали костюмированные представления. С другой же стороны, зверь оставался одним из желанных промысловых объектов. Выследить и убить белого медведя всегда считалось за доблесть у северных инородцев, а добывший зверя долго ходил в героях.

Но чем же так задел «белого человека» кажущийся, на первый взгляд, «белым, пушистым» и забавным белый медведь, раз уже не одно десятилетие о него буквально ломают копья ученые-экологи, любители природы и охотники?

Большая часть истории знакомства «белого человека» с белым медведем – это отношение к зверю чисто потребительское. Ведь недаром у поморов-промысловиков существовала поговорка: «Дай бог промышлять моржа на берегу, а ошкуя (белого медведя. – Н. Вехов) на воде».

Европейцы всегда добывали его – как для пополнения запасов мяса экспедиций, так и для утилитарных целей, получая от добычи жир и шкуры, которые шли на освещение жилищ и изготовление всевозможных изделий из меха, кожи и т.д. Отстреливали белых медведей немилосердно практически все путешественники и мореплаватели, кто, спасаясь от нападений, кто в надежде привезти на родину шкуру с оскаленной пастью.

Медведя добывали и все обитавшие вдоль побережья Северного Ледовитого океана арктические племена. Их охотники знали о коварстве мяса белого медведя: его печень перенасыщена витамином А и может вызвать у человека жесточайший гипервитаминоз, а также медведи являются промежуточным звеном в распространении трихинеллеза. Но к их мнению не всегда прислушивались люди, оказавшиеся в Арктике.

О заболеваниях трихинеллезом и гипервитаминозом известно из литературы, но я хотел бы привести один курьезный случай. Во время Второй мировой войны на Земле Франца-Иосифа немецкие метеорологи, проводившие здесь операцию «Кладоискатель», устроили охоту на белого медведя. Сырое мясо полярного хищника пользовалось у немцев повышенным спросом. Но вскоре сам охотник, а через десять дней и остальные участники «Кладоискателя» были поражены этой страшной болезнью. Немцам пришлось эвакуировать людей с этой базы.

фото: Fotolia.com

В научной среде второй половины XX столетия сложилось твердое убеждение, что начавшаяся с XVI в. охота на белых медведей быстро уменьшила численность зверя. Хотя объективных доказательств этого нет. Ведь никто пока не смог подсчитать число обитающих на Земле белых медведей из-за их высокой миграционной способности и рассеянного распространения животных по их огромному ареалу. Попросту нет методик учета зверей на такой огромной территории, а те, что имеются, позволяют лишь достаточно условно подсчитать число зверей на ограниченных участках, где человек чаще всего бывал.

Наибольшая напряженность с численностью медведей сложилась в освоенной части Северной Атлантики и Западной Арктике – у берегов Ян-Майена, Шпицбергена и Новой Земли, где на них веками велась охота. Естественно, в этой области численность зверя снизилась, правда, ученые умалчивают – насколько. Возможно, часть зверей просто откочевала восточнее Новой Земли. Уже в Карском море зверя много; сюда практически не проникали зверобои, и промысел полярного хищника был более чем ограничен.

Получалось, что на общем уровне «снижения численности популяции медведя во всей Арктике» (мнение ученых!) медведь оставался таким же обычным восточнее Карского моря – на огромной территории от Северной Земли до границы с США.

Поинтересуйтесь у старожилов острова Врангеля, снижалась ли там численность зверя в 1960–1970-е годы? Вряд ли они ответят положительно. И будут правы. Ведь, по данным профессора С.М. Успенского, тут был настоящий медвежий рай.

С уровнем официальной же добычи белого медведя дела обстоят намного яснее. Ведь ее объемы отражались в статистических отчетах. Успенский, обобщив большую часть статистических данных, пришел к выводу, что в XIX–XX вв. уровень изъятия животных из всех обитающих в Арктике популяций достигал примерно двух тысяч каждый год.

Итак, скорее «гадая на кофейной гуще», чем опираясь на данные учетов, зоологи предположили, что в период наиболее интенсивного промысла XIX–XX вв. в Арктике обитало около 20 тысяч белых медведей.

Начиная с 1930-х годов, и особенно в 1950-х годах, началась настоящая истерия на «медвежью тему».

Повсеместно стали раздаваться призывы ограничить или запретить охоту на белых медведей. Газеты, ученые, телевидение включились в гонку за первенство узаконить охрану белого медведя. В конце концов это привело к желаемому результату, и в период с конца 1950-х по середину 1970-х во всех приарктических государствах охоту на белого медведя запретили (в СССР запрет ввели в 1956 году), разрешив ее лишь в ограниченном объеме коренным жителям Крайнего Севера.

Признанный редким видом, он вошел в I-е издание Международной Красной книги (1963 г.), уже во II-м издании (1966 г.) зверя перевели в другую, более строгую, категорию – и белый медведь уже стал видом, находящимся в угрожаемом состоянии. А затем, в более позднем, IV-м издании Международной Красной книги зверя включили в список сокращающихся видов.

ЧТО ПРИНЕСЛИ ЭТИ МЕРЫ?

Мне посчастливилось наблюдать в природе белого медведя только в одном месте Арктики, на Новой Земле, где я побывал в 1994–98 годах. Так что я могу судить о состоянии этого вида лишь там, хотя именно здесь его запасам был нанесен особенно большой урон многовековым промыслом.

У меня сложилось твердое мнение, что звери буквально оккупировали весь архипелаг, настолько возросла их численность, и они совсем потеряли чувство страха. Повышенную опасность со стороны человека они испытывают лишь в тех районах, где часто появляются охотники. Вот, к примеру, в устье реки Савиной на Южном острове Новой Земли, где в 1996 г. мы провели пару недель на старой промысловой точке.

Сюда регулярно в течение весны–зимы и осенью приезжали военные охотники. Стрельба и присутствие человека выработали у белого медведя рефлекс – не приближаться близко. Как-то раз внезапно обнаруженный медведь не дошел метров 300 до нашей стоянки, погрузился в море и по воде сделал дугу в километр с лишним, оплыв устье реки. В бинокль было видно, что он все время оборачивался в нашу строну, принюхивался. Ни одного случая подхода зверей к избе во время нашего пребывания тут не было. Не нашли мы и следов медведей вокруг избы. Значит, зверь в этой части Южного острова был пуганый, боялся человека.

Иная ситуация складывалась в тех местах, где человек появлялся редко. Например, севернее устья реки Савиной в течение недели пребывания мы были свидетелями нашествия медведей. Один из них прямиком направился днем к избе и был обращен в бегство выстрелами из ракетницы. Другой решил познакомиться с базой нашей экспедиции, когда вышедший из избы сотрудник обнаружил его в десяти–пятнадцати метрах от избы. В третий раз медведь подошел к разбиравшим сети рыбакам на несколько метров.

Охотники сумели выстрелами из карабина остановить зверя, а затем, уже сев в вездеход, отогнать его в сопки. Еще более наглых медведей мы наблюдали, удалившись на несколько десятков километров к северу. На промысловой точке мыса Вишневского в поле нашего зрения в разное время суток ежедневно находилось по 3–4 зверя. Видимо, для медведей место это было кормное, благо вся низменная приморская часть изобиловала протоками и лагунами, куда заходил голец.

Одни медведи бродили поодаль, высматривая в протоках гольцов, другие тайком выбирали наши сети и выедали скопившийся в них улов. Один смельчак, привлеченный запахом пищи, решил все же ее отведать. Его не остановили залпы из ружей, и лишь шипящая у самой земли ракета заставила оставить эту затею.

Такая же ситуация была и на берегу залива Литке. А в 1998 г., оказавшись на самом севере Новой Земли, на мысе Желания, мы обнаружили настоящий медвежий рай.

Вспомним, как 400 с лишним лет назад в этих местах голландские мореплаватели из экспедиции Виллема Баренца практически ежедневно отражали многочисленные атаки белых медведей. Уже первое появление людей на берегу привлекло белых медведей, которые затем не оставляли в покое вынужденных зимовщиков. Так, 15 сентября 1596 г., на самой заре, «было замечено, что приближаются три медведя; один из них прилег за ледяной глыбой, два другие направились к кораблю. Поэтому мы приготовились стрелять».

Один из подошедших медведей сунул голову в бочку с вымачивающейся солониной, чтобы схватить кусок мяса, но пуля пронзила ему голову, и он упал мертвым без всякого движения. «Тут нам представилось удивительное зрелище: второй медведь остановился и, присев, стал безмолвно и, как бы удивляясь, обнюхивать убитого.

Наконец медведь направился к нам, и когда он поднимался на задние лапы для нападения, один из наших поразил его пулей в середину живота, так что он упал на передние лапы и затем с громким ревом убежал. Убитого медведя мы вскрыли и выпотрошили, а затем, поставив на четыре лапы, заморозили, рассчитывая отвезти его в Голландию».

С наступлением зимы звери, словно чувствуя свое превосходство, без стеснения напрямую ломились к строящемуся дому. Они устраивали «засады» на тропе между затертым льдами кораблем, лезли и на корабль: «На корабле находились всего два человека и мальчик, и в это время появился медведь, который пытался прорваться на судно силой. Эти два человека били его поленьями дров, тем не менее, зверь ожесточенно бросался на них. А когда некоторые из наших пошли из дома к кораблю, медведь стал нападать и на них, но, получив две пули, убежал».

Удивительный случай медвежьей охоты произошел 12 февраля, когда голландцы проверяли ловушки. К ним незаметно подкрался «огромный медведь. Когда медведь стал подходить прямо к двери, мы его ранили в грудь насквозь, так что пуля вышла у хвоста и притом совершенно плоская, как медный грош, выбитый молотком. Медведь, чувствуя себя раненым, с большими усилиями отскочил от дома и, пробежав приблизительно на 20 или 30 шагов от дома, упал. Выстрелили в него из двух мушкетов, и тогда он издох.

Этот медведь дал нам почти сто фунтов жира, который мы и растопили для нужд освещения. Шкура была в 9 футов длины и 7 ширины». Новый пик медвежьей активности пришелся на начало марта, когда, придя в один из дней на свой корабль, голландцы обнаружили, что звери часто залезали сюда и многое им попортили – в частности, «сломали люк в кухню и выволокли большой кусок его за корабль». Видимо, повышение агрессивности медведей совпало со временем массового выхода из берлог медведиц с потомством.

В начале апреля голландцы пережили новый всплеск медвежьих атак на свое зимовье: «Ночью пришел медведь. Мы приготовились стрелять в него, но так как воздух был влажный и порох отсырел, то наши ружья не давали огня. Медведь же пытался бесстрашно войти в дом по ступенькам, но капитан запер дверь, и медведь ушел. Затем через два часа он вернулся к дому, влезши наверх, поднял такой свирепый рев, что было страшно слышать. Напоследок, подойдя к отверстию камина, он начал с такой силой рвать крышу, что мы думали, что он разнесет ее, а парусину растерзал».

В год посещения Новой Земли территория брошенной полярной станции, конечно, не изобиловала такими сценами, но и мы обнаружили повышенное внимание со стороны белого медведя. Вся территория была буквально исхожена зверями – их свежие и старые следы испещрили голую почву. Нашли мы тут и пару черепов убитых медведей. Из одного я выбил хорошо сохранившийся зуб, который хранится у меня дома.

Видимо, сами туши использовались зимовщиками для кормежки собак, а шкуры пошли на «сувениры». По этим данным можно было сделать вывод, что звери были обычными посетителями обжитого человеком места. Непременным условием наших работ в Арктике было круглосуточное дежурство с оружием, чтобы в случае визита незваных гостей в лице белых медведей оповестить своих спутников о появлении опасности.

Все это были сведения о белых медведях, наблюдаемых в необжитых точках Новой Земли.

Что же делать, как относиться к белому медведю и ко всей «медвежьей проблеме»?

Введенные почти полвека назад меры по охране популяции белого медведя в пределах всей Арктики привели к тому, что численность его полностью восстановилась и даже превысила допустимые пределы. Он стал полновластным хозяином и обычным зверем везде, где обитал в историческом прошлом. Но запретительные меры оказали плохую услугу человеку, почти «медвежью». Зверь стал агрессивным, потерял чувство страха.

Я сочувствую жителям юго-востока Канады, где на южном побережье Гудзонова залива сотни и даже тысячи белых зверей бродят в давно обжитом человеком регионе. Они обычны в поселках и городах, власти которых в угоду международным правилам вынуждены заботливо оберегать непредсказуемого хищника. На профилактические меры тратятся огромные средства.

Зверей отлавливают в расставленные повсюду ловушки-бочки, петли, обездвиживают, стреляя из ружей шприцами с транквилизаторами, а затем вывозят подальше, чтобы через некоторое время они опять пришли бы к человеку, куда его влекут горы отходов и помойки.

И как будто в продолжение уже сказанного прошла информация о нашествии белых медведей на чукотский поселок Ванкарем. По сообщению участников проекта WWF «Медвежий патруль», в первой половине декабря 2006 г. туда каждую ночь заходили до тридцати белых медведей. Чтобы сдержать нашествие зверей, участники «медвежьего патруля» заложили в 10 километрах от поселка кормовую точку из 80 погибших моржей.

В отдельные дни в этой своеобразной «столовой» скапливалось до 100 белых медведей. Более двух недель ситуация в Ванкареме оставалось напряженной. Ведь ночью на улице, где расхаживали медведи, находиться без оружия было опасно. С рассветом звери отходили на берег лагуны, но находились в пределах видимости. Охотникам приходилось утром провожать детей в школу и детский садик.

Жизнь людей в селении сильно осложнилась. «Нынешняя ситуация, когда значительное число белых медведей (примерно 200 особей) концентрируется на сравнительно небольшом береговом отрезке в 30–40 км, говорит скорее о неблагоприятном состоянии популяции белого медведя, – утверждал директор региональных программ WWF России Виктор Никифоров. Скорее всего именно здесь и находится почти вся группа белого медведя, вышедшая на побережье Чукотки».

В качестве вероятной причины такого поведения специалисты из российского отделения WWF считали невозможность медведей мигрировать на север из-за теплой погоды, которая спровоцировала образование больших пространств открытой воды, а необходимые медведям ледяные поля отошли слишком далеко от берега. А может, все гораздо проще, и объяснение такому нашествию – дефицит пищи, образующийся в той части ареала, где зверя стало слишком много?

Ради чего люди должны терпеть столько неудобств и жить в постоянном страхе, боясь, что полярные хищники нападут на них? Неужели такую ситуацию следует считать нормальной? Непонятна позиция и природоохранных служб, и идущих у них на поводу местных властей, которые даже возбудили уголовное дело по случаю нелегального отстрела восьми (!) белых медведей в чукотском поселке Рыркайпий.

А в ответ природоохранные службы требуют лишь одного – принять меры по защите медведя и заниматься экологическим образованием населения. Кого просвещать – потомков профессиональных охотников, для которых зверь всегда был объектом промысла? Или пришлый контингент – военных, метеорологов, пограничников? Им нужно создать нормальные условия, чтобы люди добротно выполняли свои обязанности, а не несли круговую оборону, как в военное время.

Я считаю, что давно уже назрела проблема пересмотреть отношение к белому медведю, а возможно, даже перевести его из категории исчезающего или сокращающегося вида, каким он числился не одно десятилетие в Международной красной книге, в категорию восстановленного, ввести лицензированный отстрел медведей вблизи поселений человека. Нужно перестать «сюсюкаться» с ним, а считать белого медведя опасным, непредсказуемым хищником. Предвижу вал критики со стороны ярых сторонников охраны белого медведя.

Мне не нужно объяснять целесообразность этой позиции, ведь я более 20 лет проработал во Всесоюзном НИИ охраны природы и заповедного дела, знаю вопрос не понаслышке. Замечу лишь, что речь идет только об освоенной человеком территории Арктики, площадь которой составляет сотую или тысячную долю процента от огромной территории Российского Севера.

В неприкосновенности же, как и прежде, останутся удаленные от поселений человека участки ареалов, где, естественно, сохраняется весь комплекс запретительных и природоохранных мер по отношении к белому медведю. Тогда во многом будет снята и острота «медвежьей проблемы», и не будет тех ужасных трагедий, которые ежегодно разыгрываются на необъятных просторах Арктики.

Европейцы познакомилось с белым медведем, видимо, довольно давно, еще в то время, когда первые люди вышли к берегам ледовитых морей. Знали о нем римляне в начале первого века нашей эры, сведения о полярном хищнике сейчас находят и в японских рукописях 600 г. Из жителей Старого Света первыми узнали о существовании в Арктике белого медведя скандинавы, о чем имеются указания, относящиеся к 650 г. н. э.

Не обошел его вниманием и знаменитый средневековый путешественник, венецианец Марко Поло. Наиболее раннее из достоверных изображений зверя мы находим на карте Олауса Магнуса (1539 г.).

А самые первые рассказы о встречах с белыми медведями, снабженные иллюстрациями, можно отыскать в описаниях путешествий Виллема Баренца у берегов Новой Земли и Шпицбергена в 1594-1597 гг. Вчитаемся в строки Геррита де Фера, биографа голландских экспедиций, в записках которого говорится, что первый же встреченный ими у берегов Новой Земли медведь проявил совершенно фантастическую силу, какой не было «ни у льва, ни у другого дикого зверя. Простреленный пулей, он все же встал и, прыгнув в воду, поплыл; моряки, усиленно гребя веслами, преследовали его, накинули ему на шею петлю и стали тащить назад к кораблю.

Они никогда не видели такого медведя и рассчитывали притащить его на корабль живым, чтобы показать в Голландии; но медведь оказался настолько силен, что они сочли счастьем спастись от него и удовольствовались его шкурой. Он издавал такой громкий рев и проявил такую огромную силу, что это с трудом поддается рассказу. Дав медведю немножко передохнуть и отпустив веревку, которой он был привязан, они принялись медленно тащить его, желая утомить.

При этом Виллем Баренц время от времени ударял его палкой. Но медведь, поплыв к лодке, положил на нее лапу.

Тогда Виллем сказал: «Он хочет немного отдохнуть». Но медведь имел в виду другое. Он вдруг так навалился на лодку, что наполовину влез в нее. Это привело в ужас моряков; они перешли в переднюю часть лодки и почти отчаивались в своем спасении. Избавил их от опасности изумительный случай: петля или веревка, наброшенная на шею медведя, застряла на лопасти руля, так что зверь не мог двигаться дальше и был задержан. Когда он запутался, один из моряков, собравшись с духом, перебрался с передней части лодки и толкнул медведя половиной шеста, так что зверь скатился в воду. Тогда они стали грести обратно к кораблю и тащили за собою медведя, пока он совершенно не лишился сил. Тут его закололи и сняли с него шкуру, которую отвезли в Амстердам».

Во время пребывания на берегу один из голландцев стал первой жертвой нападения белого медведя. Моряк «поднял голову, чтобы посмотреть, в чем тут дело, увидел страшного медведя и быстро убежал. Медведь тотчас раздробил зубами голову другому и высосал кровь.

Остальные бывшие на берегу моряки, человек 20, тотчас сбежались сюда, чтобы освободить товарища или, по крайней мере, отнять его труп у медведя. Когда они, приготовив ружья и пики, подходили к зверю, пожиравшему труп, свирепый и неустрашимый медведь напал на них и, выхватив одного, растерзал несчастного так, что остальные, увидев это, разбежались.

Тогда трое из моряков вышли вперед, а медведь все же продолжал терзать труп, презирая нашу толпу, хотя нас было человек тридцать. Они трижды разрядили свои ружья, но не имели никакого успеха. Тогда упомянутый писец (видимо, кто-то из летописцев – Н. Вехов) пробил голову зверя около глаз, однако медведь продолжал держать труп за затылок. Наконец подбежал Виллем Гизий и изо всех сил ударил медведя по носу своим ружьем; тогда, наконец, медведь с громким ревом рухнул на землю, а Виллем Гизий, вскочив на его тушу, перерезал ему горло. Мы сняли с медведя шкуру и доставили потом в Амстердам».

Голландские мореплаватели из компании Виллема Баренца были одними из первых, кто начал успешную охоту на белых медведей.

Так, 31 июля 1594 г. «Мы в количестве семи убили медведя; тушу его, с которой мы сняли шкуру, бросили в море», а 9 августа, встав на ледяной якорь севернее мыса Утешения, «капитан заметил большого медведя, лежавшего у корабля. Поднятый нами громкий крик устрашил его, и он отплыл далеко, но неожиданно вернулся и спрятался за большой льдиной, у которой мы стояли на якоре, а затем, взобравшись на нее, бесстрашно пошел на нас, желая влезть на корабль. Раненый медведь убежал». Несколькими днями позже, севернее Малого Ледяного мыса к кораблю по льдам подошел медведь. Один из моряков выстрелил в него и перебил лапу; тем не менее медведь, «подпрыгивая на трех ногах, взошел в гору. Мы все же настигли его, убили и принесли на корабль снятую шкуру».

15 августа на одном из Оранских островов голландцы «разбудили медведя, который лежал там и храпел; и он подошел к кораблю. Пронзенный пулей, медведь убежал на другую сторону острова, бросился в воду, а потом забрался на льдину, где и засел». Мореплаватели стали преследовать хищника, а он «опять прыгнул в воду и поплыл к земле, но мы отрезали ему дорогу и ударили топором по голове. Нам стоило большого труда убить его. Вытащив затем медведя на землю, мы сняли с него шкуру и принесли ее на корабль».

А как же обстоят дела с медведями на единственной обжитой человеком территории архипелага – в поселке гарнизона в Белушьей Губе?

Рассказы военных, старожилов поселка, иной раз поражали. Оказывается, тут обычны ситуации, когда по территории поселка бродят медведи. Чтобы предостеречь население, по радио постоянно идут оповещения его жителей, напоминающие «сводки Совинформбюро»: медведь на такой-то улице, зверь перемещается туда-то, зверь у подъезда такого-то дома.

В отдельных случаях в ход идет даже техника – бульдозеры буквально «под зад» выпихивают за околицу наиболее наглых незваных гостей. На фотографиях, которые мне довелось здесь увидеть, засняты медведи у входа в гарнизонный клуб, люди, потчующие мишек угощением. Тут же – трагическая информация. Медведица загрызла юношу. Начальство гарнизона несколько дней пыталось добиться от Архангельского областного охотуправления разрешения на отстрел, и после долгих переговоров убийцу разрешили истребить.

О таких трагических случаях мне приходилось слышать и читать не раз. Они известны и на Земле Франца-Иосифа, и на Чукотке, в Певеке и других поселках.