У нас антиохотничий закон об охоте

В.М. Козлов в статье «Что такое охота» («РОГ» № 7, 2017) пишет следующее. От того, как мы определим понятие — «охота», зависят и принципы классификации охотничьих угодий, и методы регулирования охоты, и вопросы организации деятельности охотпользователей, и направление развития охотничьего хозяйства.

Право на охоту не может быть изъято государством или ограничено в объеме без указания этих ограничений на основании Конституции РФ. Фото: Семина Михаила

Другими словами — от этого зависит и госполитика, и законодательство, и отношение общества к охоте.

Поэтому важно иметь объективное научное определение понятия — «охота».

Такое определение в свое время дал Ю.И. Касаткин, бывший сотрудник ВНИИОЗ.

«Охота — это процесс взаимодействия охотника с охотничьими животными посредством специальных орудий (ружей, капканов и т.п.), в результате чего получается определенный продукт (мясо, шкура, трофей, лекарственное сырье и т.д.).

Конечно, существует определение этого слова в нормативно-правовых актах, но оно отражает не суть, а описание процесса охоты в виде «деятельности, связанной с поиском, выслеживанием, преследованием охотничьих ресурсов их добычей, первичной переработкой и транспортировкой» (№ 209-ФЗ). Еще капитан Врунгель заметил: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет».

Владимир Михайлович видит, что в основу определения охоты положено описание процесса, и в этом состоит одна из главных причин неудовлетворительного состояния охотничьего хозяйства, дающего неправильное понимание большой значимости и серьезности охоты. В этом есть доля истины.

Игорь Максиматкин «Споры об охоте» («РОГ» № 25–26, 2017) не разделяет такую позицию и, как я понял, считает, что проблема не в определении охоты. Цитирую. «Формулировка понятия охоты в законе, возможно, далека от совершенства, но ведь нормативно-правовые аспекты и преследуют цель описания охоты в рамках закона и на другие цели не претендуют».

Читайте материал "Посмотрим на охоту внимательнее"

Что касается «описания охоты в рамках закона», то нам здесь весьма и весьма не повезло. Ярко выраженный антиохотничий Закон «Об охоте…» представляет прямое ущемление конституционных прав и свобод охотников.

Определение охоты, данное в законе (см ст. 1.5), является одной из свай, на которых крепится антиохотничья платформа, увязывающая права и свободы охотников в зависимости от вида объекта охоты и способа охоты.

Согласно Закону «О животном мире», ст. 34, охота — это виды и способы пользования животным миром без указания конкретных видов.

В соответствии с Конституции РФ, ст. 9 п. 1 — «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующих территориях», т.е. пользование природными ресурсами в виде объектов животного мира (в нашем случае охота) — это основные права и свободы.

Основа жизни и деятельности и для граждан России:

а) принадлежат каждому от рождения (ст. 17 п. 2)

б) является непосредственно действующим (ст. 18)

в) неотчуждаемо (ст. 17 п. 2)

Непосредственно действующим — означает, что не нужно дополнительно получать разрешение (лицензию), предоставляющее это право (ст.ст. 8,3 и 29,2 № 209-ФЗ).

Читайте материал "Обдираловка в МООиР: мне не нужен госохотбилет"

Неотчуждаемость означает, что право на охоту не может быть изъято государством или ограничено в объеме без указания этих ограничений на основании Конституции РФ.

Применительно к охотничьему законодательству, настоящих охотников государство унизило настолько, что уже перечеркнуты границы всего разумного. Фото: Семина Михаила

В ст. 55 п. 3 Конституции РФ читаем — «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены Федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Таким образом, согласно Конституции РФ, имеющей высшую правовую силу, такие виды пользования природными ресурсами, как охота на вальдшнепа или утку и подводная охота на щуку или окуня, для каждого гражданина:

а) принадлежит с рождения

б) является непосредственно действующим

в) неотчуждаемо

г) может быть ограничено (не путать с обременением!) только в шести случаях и только специальными Федеральными законами, к которым отраслевой Закон «Об охоте…» не относится (см. Конституцию ст. 55 п. 3).

Однако для охотящихся на щук конституционные права действуют, а на охотящихся на вальдшнепа нет.

Даже если вы из подводного ружья промахнетесь по щуке и случайно попадете в некстати нырнувшего и случайно оказавшегося рядом чирка, вы — браконьер, ибо не оформили право на добычу (право на (охоту) в виде разрешения (лицензии) согласно ст.ст. 8 и 29, № 209-ФЗ.

Поскольку щука не относятся в видам охотничьих ресурсов (см. ст. 11 № 209-ФЗ), то для охоты на нее разрешение (лицензию) оформлять не нужно, а на чирка необходимо.

Читайте материал "Культура Охоты – все это только красивые слова"

Получается, что конституционные права и свободы для охотников применяются в зависимости от вида объекта охоты и способа охоты, и все это благодаря Закону «Об охоте…» и, в частности, данному в нем определению (ст. 1..5)), в котором присутствуют слова «охотничьих ресурсов». Такой вот у нас отраслевой закон.

Вопрос — что вообще считать законом в такой ситуации, Конституцию или Закон «Об охоте…»? Закон «Об охоте… является антиохотничьим законодательным актом, искрит не только с Конституцией, но и с Гражданским кодексом и Законом «О животном мире».

В такой ситуации осмелюсь охотникам предложить ссылки на него делать весьма осторожно и осмотрительно.

Как ни печально это осознавать, но применительно к охотничьему законодательству Олег Трушин («РОГ» № 15–16, 2017) совершенно прав: «Настоящих охотников государство унизило настолько, что уже перечеркнуты границы всего разумного».

Леонид Грудев
19 ноября 2017 в 11:58